ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРЪНІЕ
1 мая 1898.
Война между сѣверо-американскими Соединенными-Штатами и Испаніею.
Война между великою сѣверо-американскою республикою и какою-либо изъ европейскихъ державъ казалась еще недавно чѣмъ-то совершенно невѣроятнымъ и фантастическимъ; но событія часто впадаютъ въ противорѣчіе съ самыми очевидными соображеніями здраваго смысла. Первое возбужденіе, вызванное взрывомъ крейсера «Maine» близъ Гаванны, прошло—или по крайней мѣрѣ должно было пройти, насколько оно было направлено противъ Испаніи и испанскаго правительства, — послѣ того какъ американская судебная коммиссія оффиціально признала невозможнымъ установить чью-либо отвѣтственность за случившееся, на основаніи имѣющихся свѣдѣній.
Дипломаты, какъ и промышленные дѣятели, были твердо убѣждены, что шумная агитація сторонниковъ войны не имѣетъ серьезной почвы и не повліяетъ на рѣшенія президента Макъ-Кинлея. Въ половинѣ марта нью-іоркскій корреспондентъ лондонскаго «Times» сообщалъ что „президентъ держитъ въ рукахъ всѣ главныя нити вопроса и пользуется содѣйствіемъ огромнаго большинства республиканской партіи; Кливелэндъ съ своею демократическою группою также поддерживаетъ своего преемника. Между президентомъ и конгрессомъ, или возможнымъ большинствомъ конгресса, происходитъ горячая борьба, какой не запомнятъ американцы. Президентъ старается избѣгнуть войны и освободить Кубу; конгрессъ стремится прежде всего возбудить войну, не заботясь о томъ, можетъ ли быть достигнуто освобожденіе Кубы мирными средствами. Правительство Макъ-Кинлея, по общему мнѣнію, разсчитывало обезпечить миръ твердостью, справедливостью и надлежащимъ вниманіемъ къ правамъ Кубы, Испаніи и Соединенныхъ-Штатовъ“. Такъ какъ внѣшняя политика страны зависитъ исключительно отъ президента, то трудно было сомнѣваться въ мирномъ исходѣ кризиса. Только* одна оговорка въ газетныхъ сообщеніяхъ изъ Вашингтона и Нью-Іорка предвѣщала опасность: на случай, еслибы не могло состояться соглашеніе, президентъ предполагалъ передать всю дипломатическую переписку конгрессу и предоставить послѣднему опредѣленіе того пути, котораго слѣдуетъ держаться въ возникшемъ конфликтѣ. Настроеніе конгресса было извѣстно заранѣе; воинственная пресса настойчиво требовала немедленныхъ рѣшительныхъ мѣръ и рѣзко возставала противъ „позорнаго мира“, къ которому будто бы склонялся президентъ Макъ-Кинлей. Такое негодованіе по поводу мирнаго оборота, принятаго событіями, высказывалось не только въ уличныхъ листкахъ, но и въ средѣ вліятельныхъ политическихъ дѣльцовъ и публицистовъ, заинтересованныхъ въ возбужденіи войны. Съ разныхъ сторонъ посыпались нападки на президента; всякій сенаторъ или депутатъ, озабоченный предстоящими осенью выборами, считалъ своимъ долгомъ громко заявлять свои патріотическія чувства и осуждать миролюбіе Макъ-Кинлея, съ цѣлью пріобрѣтенія дешевой популярности. Наконецъ, произошло то, чего никакъ нельзя было ожидать отъ президента, воплощавшаго собою интересы мирной промышленности и торговли и обязаннаго своимъ возвышеніемъ покровительственному тарифу: Макъ-Кинлей отказался отъ собственной политики и выпустилъ изъ рукъ вопросъ первостепенной важности, за рѣшеніе котораго въ ту или другую сторону онъ одинъ долженъ былъ нести отвѣтственность передъ страною и исторіею.
Надо замѣтить, что испанское правительство съ своей стороны пыталось предупредить столкновеніе прямыми и косвенными уступками, болѣе или менѣе существенными; оно обѣщало пріостановить военныя дѣйствія на островѣ Кубѣ и созвать кубанскій парламентъ для выработки условій прочнаго и «почетнаго» мира. Заявленія Испаніи разсматривались въ двухъ засѣданіяхъ кабинета въ Вашингтонѣ, но не привели ни къ чему; партія войны заволновалась въ конгрессѣ и употребляла всевозможныя усилія, чтобы заставить палаты дѣйствовать до полученія президентскаго посланія. Великія европейскія державы обратились къ президенту Макъ-Кинлею съ нотою, въ которой выражали надежду на мирное улаженіе кризиса и ссылались на чувства человѣчности и умѣренности, присущія американскому народу. Президентъ, въ своемъ отвѣтѣ, сообщилъ, что „правительство Соединен-ныхъ-Штатовъ раздѣляетъ надежду державъ“, но что оно считаетъ невыносимою для себя дальнѣйшую неопредѣленность положенія, съ которымъ и старается поэтому покончить. Мирная развязка становилась все болѣе сомнительною. Испанія сдѣлала еще одинъ важный примирительный шагъ: ея посланникъ въ Вашингтонѣ, Паоло де Бар-набе, вручилъ американскому правительству, 10-го апрѣля (нов. ст.), документъ, извѣщающій Соединенные-Штаты о пріостановкѣ военныхъ дѣйствій противъ инсургентовъ на островѣ Кубѣ, безъ всякихъ условій или ограниченій; въ документѣ заявлено также, что Испанія предоставила Кубѣ либеральныя автономныя учрежденія, которыя должны быть окончательно выработаны и развиты будущимъ кубанскимъ парламентомъ; затѣмъ повторяется предложеніе передать вопросъ о взрывѣ, крейсера „Maine“ на разсмотрѣніе экспертовъ, назначенныхъ главными морскими державами. На другой же день, 11-го апрѣля, обнародована была въ Гаваннѣ прокламація генерала Бланко слѣдующаго-содержанія: „Правительство ея величества, уступая желаніямъ, неоднократно выраженнымъ папою и посланниками шести великихъ державъ Европы, рѣшилось, съ цѣлью подготовить и облегчить возстановленіе мира на островѣ, пріостановить военныя дѣйствія и уполномочило меня привести эту мѣру въ исполненіе и сдѣлать надлежащія по этому поводу распоряженія. Вслѣдствіе того, прекращаются военныя дѣйствія на всемъ пространствѣ острова, въ каждой мѣстности, по полученіи настоящей прокламаціи. Подробности исполненія этой прокламаціи и продолжительность перемирія будутъ установлены спеціальными инструкціями командующимъ генераламъ.
Между тѣмъ, въ тотъ же день, 11-го апрѣля, было доставлено конгрессу давно ожидаемое посланіе президента Макъ-Кинлея, написанное въ воинственномъ тонѣ и едва упоминающее о примирительныхъ мѣрахъ и предложеніяхъ Испаніи. Изложивъ вкратцѣ послѣдовательный ходъ возстанія, президентъ указываетъ на тяжелые матеріальные убытки, причиненные американской торговлѣ, и на жестокую, варварскую военную практику, оскорблявшую человѣческія чувства американской націи; онъ говоритъ, далѣе, что цѣль, ради которой упорно борются испанцы, не можетъ быть достигнута, и что „во имя гуманности и цивилизаціи, во имя задѣтыхъ американскихъ интересовъ, война на Кубѣ должна прекратиться“. По разнымъ причинамъ было бы, по его мнѣнію, неблагоразумно и нецѣлесообразно провозглашать теперь независимость такъ называемой кубанской республики. Остается лишь альтернатива вмѣшательства для окончанія войны, или въ качествѣ нейтральной державы, путемъ понужденія обѣихъ спорящихъ сторонъ къ принятію разумнаго компромисса, или въ качествѣ активнаго союзника одной изъ сторонъ. „Насильственное вмѣшательство Соединенныхъ-Штатовъ, какъ нейтральной державы, для прекращенія войны, оправдывается раціональными основаніями,—побужденіями человѣчности, правомъ и обязанностью защиты американскихъ гражданъ на Кубѣ, вредными послѣдствіями хроническихъ неурядицъ на островѣ для американской торговли и промышленности и тѣмъ обстоятельствомъ, что настоящее положеніе Кубы является постоянною угрозою для мира и спокойствія Соединенныхъ-Штатовъ и возлагаетъ на правительство огромныя издержки“. Поэтому президентъ предлагаетъ конгрессу уполномочить его „принять мѣры, способныя обезпечить полное и окончательное прекращеніе непріязненныхъ дѣйствій на островѣ и установленіе тамъ прочнаго правительства», и предоставить ему, Макъ-Кинлею, употреблять военныя и морскія силы Соединенныхъ-Штатовъ, насколько это окажется необходимымъ для достиженія предположеннаго результата. „Исходъ теперь зависитъ отъ конгресса,— прибавляетъ президентъ:—правительство исчерпало всѣ способы, чтобы облегчить невыносимое положеніе дѣлъ, и ожидаетъ дѣйствія конгресса». Въ заключеніе, коснувшись декрета испанскаго правительства о перемиріи, Макъ-Кинлей оговаривается, что этотъ фактъ сообщенъ ему уже послѣ составленія посланія; президентъ увѣренъ, что упомянутое извѣщеніе будетъ принято во вниманіе конгрессомъ, и если означенная мѣра увѣнчается успѣхомъ, то „стремленія Соединенныхъ-Штатовъ, какъ христіанской, миролюбивой державы, осуществятся“.
Президентское посланіе было передано въ комитетъ иностранныхъ дѣлъ обѣихъ палатъ. Въ среду, 13-го числа, комитеты представили палатамъ свои заключенія. Комитетъ палаты представителей ограничился предложеніемъ уполномочигь президента вмѣшаться въ кубанскія дѣла для возстановленія мира на островѣ, при помощи сухопутныхъ и морскихъ силъ Соединенныхъ-Штатовъ; меньшинство членовъ комитета требовало, сверхъ того, признанія независимости кубанской республики. Послѣ шумныхъ и горячихъ преній, доходившихъ подчасъ до рукопашной схватки, заключенія меньшинства были отвергнуты 191 голосомъ противъ 150, и подавляющее большинство собранія согласилось затѣмъ съ комитетскимъ большинствомъ. Сенатскій комитетъ съ своей стороны высказалъ, что населеніе Кубы должно быть свободно и независимо, что Испанія должна отказаться отъ владычества на островѣ и удалить отъ Кубы свои сухопутныя и морскія силы, и что слѣдуетъ предоставить президенту пользоваться всѣми военными силами и средствами Соединенныхъ-Штатовъ, чтобы привести эти рѣшенія въ дѣйствіе. Въ особомъ докладѣ комитета подробно излагаются мотивы, побуждающіе въ данномъ случаѣ держаться политики вмѣшательства, причемъ дѣлается ссылка на поведеніе европейскихъ державъ относительно Турціи; испанскому правительству приписывается также прямая отвѣтственность за взрывъ крейсера «Maine». Меньшинство сенатскаго комитета присоединило еще требованіе объ оффиціальномъ признаніи кубанской республики. Сенатъ не сразу разрѣшилъ спорный вопросъ, а посвятилъ ему три засѣданія, окончившіяся конфликтомъ съ палатою представителей. Сенатъ принялъ поправку, касающуюся кубанской республики, и утвердилъ, большинствомъ 67 противъ 21 голоса, измѣненныя такимъ образомъ заключенія комитета, съ дополнительною статьею, отвергающею намѣреніе Соединенныхъ-Штатовъ присвоить себѣ верховную власть или юрисдикцію надъ Кубою внѣ задачи умиротворенія. Палата представителей, въ засѣданіи 18-го апрѣля, рѣшительно устранила мысль о признаніи кубанской республики, но въ остальномъ одобрила резолюцію, совпадающую съ сенатскимъ текстомъ; заключенія палаты, немедленно посланныя сенату, были имъ однако отклонены, и сенатъ не соглашался также потребовать совмѣстной конференціи обоихъ комитетовъ съ цѣлью достигнуть соглашенія. Палата представителей вновь подтвердила свою поправку и предложила обсудить дѣло въ соединенномъ засѣданіи комитетовъ; тогда сенатъ уступилъ, и комитеты въ тотъ же вечеръ собрались на совѣщаніе. Послѣ продолжительныхъ переговоровъ и неоднократныхъ перерывовъ, состоялось, наконецъ, соглашеніе, подтвержденное обѣими палатами въ Вашингтонѣ утромъ 19-го апрѣля. Изъ сенатской резолюціи были окончательно вычеркнуты слова о кубанской республикѣ, а остальное принято большинствомъ 310 голосовъ противъ шести въ палатѣ представите лей, и 42 голосами противъ 35—въ сенатѣ. Сущность этихъ заключеній сводится къ тому, что народъ Кубы долженъ быть свободенъ, что президентъ долженъ потребовать отъ Испаніи прямого отказа отъ власти надъ Кубою и полнаго очищенія острова и окружающихъ его водъ отъ испанскихъ военныхъ силъ, и что для этой цѣли должны быть употреблены всѣ сухопутныя и морскія силы Соединенныхъ-Штатовъ. Въ среду, 20-го апрѣля, президентъ Макъ-Кинлей подписалъ соединенныя резолюціи конгресса и отправилъ въ Мадридъ посланнику, генералу Вудворду, депешу съ ультиматумомъ для немедленной передачи испанскому правительству; копія депеши была вручена представителю Испаніи въ Вашингтонѣ, Паоло де Барнабе, который тотчасъ же заявилъ, что содержаніе и характеръ сообщенія заставляютъ его покинуть свой постъ. Ультиматумъ давалъ Испаніи трехдневный срокъ для отвѣта—до субботы 23 числа. Требованія, предъявленныя въ подобной формѣ, означали войну, и съ 21-го (9-го) апрѣля война уже оффиціально существовала между Соединенными-Штатами и Испаніею.
Война съ Испаніею рѣшена и объявлена Соединенными-Штатами съ цѣлью прекращенія войны на островѣ Кубѣ, и притомъ съ необыкновенною поспѣшностью, въ тотъ именно моментъ, когда эта послѣдняя война, длившаяся цѣлые годы, уже фактически пріостановлена, уступивъ мѣсто серьезнымъ попыткамъ мирнаго соглашенія. Торопливая воинственность американскаго конгресса и президента Макъ-Кинлея не вызывалась никакими обстоятельствами и не можетъ быть оправдана никакими доводами разсудка. Американцы не вступали въ защиту гуманности, когда на Кубѣ свирѣпствовалъ генералъ Вейдеръ, опустошавшій островъ своими варварскими распоряженіями, сгонявшій десятки тысячъ мирныхъ жителей въ немногіе центры подъ предлогомъ сосредоточенія, обрекая ихъ на нужду и голодъ и сознательно вносившій повсюду разореніе, чтобы лишить инсургентовъ возможности добывать какіе-либо жизненные припасы;—американцы тогда бездѣйствовали, хотя имѣли бы нравственное право и обязанность вмѣшаться во имя человѣчности и разумной національной политики. Тогда весь культурный міръ былъ бы на сторонѣ американцевъ, еслибы они категорически потребовали отъ Испаніи прекращенія легальныхъ злодѣйствъ на островѣ Кубѣ, и Соединенные-Штаты могли одержать крупную нравственную и политическую побѣду безъ войны. Генералъ Вейлеръ давно отозванъ, и система его осуждена самими испанцами; мадридское правительство рѣшилось предоставить Кубѣ автономію задолго до послѣдняго конфликта и возвѣстило объ этомъ независимо отъ американскаго вмѣшательства, такъ что Соеди-ненные-Штаты имѣли теперь полную возможность добиться прочнаго умиротворенія острова при помощи цѣлесообразныхъ дипломатическихъ мѣръ, безъ ущерба для интересовъ общаго мира. Вмѣсто обычныхъ дипломатическихъ мѣръ и усилій были внезапно пущены въ ходъ военныя угрозы, для которыхъ придумывались запоздалыя и неправдоподобныя объясненія. Политика и дипломатія отсутствовали въ этомъ неожиданномъ взрывѣ фальшивыхъ воинственно-патріотическихъ чувствъ, которымъ не съумѣлъ противостоять отвѣтственный правитель великой американской республики, президентъ Макъ-Кинлей. Страсти разгорѣлись въ конгрессѣ и въ журналистикѣ при участіи дѣльцовъ извѣстнаго типа; но каково бы ни было настроеніе политическихъ партій и кружковъ, оно не обязывало президента съ буквальною точностью исполнять то, что предлагалось ему обѣими палатами. Отъ президента зависѣло сдѣлать тѣ или другіе практическіе выводы изъ рѣшеній конгресса; онъ могъ стремиться къ указанной ему цѣли безъ преувеличенной поспѣшности, безъ нарушенія правилъ международной вѣжливости, безъ суровыхъ ультиматумовъ, закрывающихъ путь къ мирнымъ уступкамъ и компромиссамъ. Въ резолюціяхъ конгресса не упоминалось ни о формѣ требованій, съ которыми предстояло обратиться къ Испаніи, ни объ ультиматумѣ, ни о назначеніи трехдневнаго срока для отвѣта мадридскаго правительства;—все это было уже вполнѣ дѣломъ президента. Въ его посланіи конгрессу бросается въ глаза одна странная подробность: Макъ-Кинлей заявляетъ, что посланіе было уже написано, когда получена отъ Испаніи нота съ извѣщеніемъ о перемиріи на островѣ Кубѣ и о созывѣ кубанскаго парламента, и на этомъ основаніи онъ не входитъ въ разсмотрѣніе сообщенныхъ ему новыхъ фактовъ, предоставляя обсудить ихъ конгрессу.
Почему нельзя было передѣлать воинственный текстъ не отправленнаго еще посланія, въ виду важныхъ примирительныхъ заявленій, полученныхъ отъ Испаніи,—понять невозможно. Когда дѣло идетъ о первостепенныхъ политическихъ интересахъ, о мирѣ или войнѣ, то какое значеніе могъ имѣть моментъ написанія не отосланной еще бумаги, сравнительно съ фактами, способными измѣнить самый смыслъ и характеръ событій, о которыхъ говорится въ этой бумагѣ? Ради правильнаго освѣщенія вопроса о мирѣ или войнѣ, можно было не останавливаться передъ неудобствомъ передѣлки приготовленнаго уже посланія, противорѣчащаго обстоятельствамъ. Президентъ оставилъ безъ разсмотрѣнія существенныя испанскія уступки и сохранилъ воинственный тонъ своего посланія; конгрессъ въ свою очередь вполнѣ игнорировалъ эти уступки и всецѣло проникся тѣмъ же воинственнымъ тономъ,—и въ результатѣ разразилась война, благодаря тому, что Макъ-Кинлей счелъ лишнимъ измѣнить содержаніе приготовленнаго документа или отложить отсылку его на нѣсколько часовъ.
Мелкія и неясныя еще для европейцевъ закулисныя причины вовлекли Соединенные-Штаты въ эту войну, вопреки всѣмъ политическимъ традиціямъ американской націи. Идея третейскаго суда для разрѣшенія международныхъ споровъ нигдѣ не имѣла такихъ горячихъ и убѣжденныхъ защитниковъ, какъ въ Америкѣ; можно сказать, что первая крупная попытка осуществить эту идею принадлежитъ американцамъ, благодаря ихъ настойчивости въ извѣстномъ дѣлѣ о крейсерѣ „Алабама“, снаряженномъ въ Англіи для южныхъ штатовъ во время междоусобной войны. Англо-американская распря, едва не приведшая къ разрыву, окончена была третейскимъ разбирательствомъ, въ силу конвенціи, подписанной въ 1871 году въ Вашингтонѣ; третейскій трибуналъ, засѣдавшій въ Женевѣ, присудилъ съ Англіи 15 милліоновъ долларовъ въ пользу Соединенныхъ-Штатовъ, въ видѣ вознагражденія за убытки, причиненные „Алабамою“ американцамъ. Съ тѣхъ поръ мысль о замѣнѣ войны третейскимъ судомъ пріобрѣла большую популярность и получила какъ будто практическую почву; различные парламенты, начиная съ англійской палаты общинъ, высказывались за широкое примѣненіе „арбитража» въ международныхъ спорахъ, и впереди этого движенія стояли американскіе публицисты и политическіе дѣятели, на ряду съ нѣкоторыми англійскими идеалистами, въ родѣ сэра Генри Ричарда. Какъ далеко ушли мы отъ этихъ мечтаній семидесятыхъ годовъ! Въ настоящее время мы видимъ, что правительство и конгрессъ Соединенныхъ-Штатовъ даже не отвѣчаютъ на предложеніе Испаніи разобрать третейскимъ судомъ спорный вопросъ о причинахъ взрыва американскаго крейсера близъ Гаванны, а заранѣе признаютъ рѣшеннымъ, что виновата Испанія и что ей слѣдуетъ объявить за это войну. Если.— какъ можно предполагать,—американцы просто пожелали воспользоваться благовиднымъ предлогомъ, чтобы прямо или косвенно захватить въ свои руки Кубу, то они выбрали неудачный для этого моментъ и придумали неподходящіе мотивы; истинныя побужденія слишкомъ рѣзко выступаютъ наружу во всей этой мало привлекательной лихорадочной кампаніи, и никто не повѣритъ напыщеннымъ фразамъ, наполняющимъ теперь американскія газеты. Американцы какъ будто боялись, что добыча ускользнетъ отъ нихъ, когда проекты кубанской автономіи и созыва кубанскаго парламента побудятъ инсургентовъ согласиться на сдѣлку съ Испаніею; по крайней мѣрѣ, ничѣмъ другимъ, кромѣ этой боязни, нельзя объяснить торопливость американскихъ рѣшеній и дѣйствій въ данномъ случаѣ, послѣ многолѣтняго пассивнаго нейтралитета. Воинственные инстинкты и порывы, прикрываемые патріотизмомъ, вездѣ одинаковы; пустые возгласы честолюбцевъ, политикановъ и аферистовъ легко создаютъ извѣстное настроеніе, противъ котораго безсильны лучшіе умы и истинные патріоты. Американцы, очевидно, не отличаются въ этомъ отношеніи отъ другихъ народовъ, при всемъ различіи своихъ политическихъ порядковъ отъ европейскихъ; и они способны легкомысленно увлекаться перспективою завоеваній и побѣдъ; и они поддаются господству смѣлыхъ глашатаевъ неодолимаго патріотическаго чувства, запрещающаго будто бы возражать противъ соблазновъ воинственной политики. Макъ-Кинлей, миролюбивый по натурѣ и по убѣжденіямъ, оказывается вдругъ оффиціальнымъ виновникомъ войны, о которой онъ, конечно, и не думалъ при избраніи своемъ на постъ президента; онъ не вышелъ въ отставку и не рѣшился возстать противъ ложнаго общественнаго мнѣнія, завладѣвшаго конгрессомъ,—руководствуясь, быть можетъ, многими авторитетными примѣрами изъ новой европейской исторіи. Даже такой знаменитый дипломатъ, какъ князь А. М. Горчаковъ, принималъ оффиціальное участіе въ подготовкѣ и объявленіи войны, которая, по позднѣйшему компетентному свидѣтельству, представляла собою ниспроверженіе всей его политической системы. Но американскіе Соединенные-Штаты были до сихъ поръ свободны отъ военныхъ увлеченій и не обнаруживали склонности къ предпріимчивой внѣшней политикѣ; и первый опытъ ихъ въ этомъ родѣ тѣмъ болѣе поразителенъ, что и въ старой Европѣ вышли уже изъ моды внезапныя войны между культурными державами. Американцы поступили по образцу европейцевъ прежнихъ поколѣній, а не современныхъ; въ наше время едва ли какая-либо изъ великихъ европейскихъ націй предприняла бы войну съ такою безпринципною легкостью, какъ это сдѣлало правительство Соединенныхъ-Штатовъ по отношенію къ Испаніи.
Огромное превосходство силъ и средствъ далеко еще не обезпечиваетъ за американцами успѣха въ предпринятой войнѣ. Насколько дѣло касается Кубы, то судьба острова зависитъ прежде всего отъ самихъ кубанцевъ, которые могутъ отнестись недоброжелательно или даже враждебно къ американскому вмѣшательству; а противъ воли туземцевъ, опытныхъ въ партизанской борьбѣ, ничего не въ состояніи сдѣлать иноземная власть, опирающаяся на броненосныя эскадры. Разсчеты на завоеваніе или фактическое занятіе острова должны по необходимости потерпѣть неудачу. Серьезныя военныя дѣйствія на Кубѣ были бы возможны для американцевъ только при содѣйствіи и полномъ сочувствіи инсургентовъ, а это содѣйствіе и сочувствіе подлежатъ большому сомнѣнію. Испанскія войска, расположенныя на островѣ, могутъ пострадать лишь косвенно, вслѣдствіе затрудненій въ подвозѣ необходимыхъ запасовъ изъ метрополіи; но вытѣснить эту армію или заставить ее сдаться на капитуляцію чрезвычайно мудрено, тѣмъ болѣе, что дѣйствительная блокада всего побережья Кубы едва ли осуществима на практикѣ. Испанскій военный флотъ, разумѣется, несравненно слабѣе американскаго; но морская война сама по себѣ опасна не столько для военныхъ флотовъ, сколько для торговаго судоходства и для всей вообще частной промышленности заинтересованныхъ націй. Чѣмъ богаче страна и чѣмъ обширнѣе ея морская торговля, тѣмъ разорительнѣе для нея прекращеніе безопасности на моряхъ, хотя бы война велась съ гораздо слабѣйшею державою. Коммерческіе корабли и частное имущество гражданъ непріятельской страны доступны свободному захвату въ открытомъ морѣ, такъ какъ въ морской войнѣ вообще не признается и не соблюдается принципъ неприкосновенности частной собственности; право захвата принадлежитъ всякому военному судну, противника, и нѣтъ ничего легче, какъ увеличивать число этихъ судовъ-захватчиковъ формальнымъ превращеніемъ торговыхъ кораблей въ военные, подъ неопредѣленнымъ именемъ крейсеровъ. Суда нейтральныхъ націй подвергаются также остановкамъ и осмотрамъ для удостовѣренія того, что не везутъ военной контрабанды, и весь ходъ международныхъ морскихъ сношеній подвергается сильнѣйшимъ замѣшательствамъ при одной мысли о крейсерахъ, дѣйствующихъ гдѣ-нибудь въ открытомъ морѣ. Въ этомъ отношеніи матеріальные интересы Соединенныхъ-Штатовъ пострадаютъ весьма чувствительно, и трудно понять, чѣмъ могутъ быть искуплены эти неисчислимыя потери. До самой Испаніи американцы не доберутся, Кубу тоже едва ли займутъ и получатъ, а пока будутъ нести на себѣ тяжелыя послѣдствія морской войны безъ опредѣленной цѣли и смысла, въ ущербъ всѣмъ вообще торгово-промышленнымъ странамъ. Подобное положеніе долго продолжаться не можетъ, и каковы бы ни были его политическіе результаты для самихъ американцевъ, оно во всякомъ случаѣ не доставитъ почета и славы нынѣшнему вашингтонскому правительству въ глазахъ культурнаго человѣчества.