— Сеньор Сабатес, с какого возраста и каким образом Вы открыли для себя любовь к музыке?
— Наверное, с младенчества. В доме, с тех пор как я себя помню, царила музыкальная атмосфера и она меня очаровывала. Можно сказать, что музыка была со мной с самого рождения. Мой папа был хирургом, но каждый вечер вместе с мамой слушал музыку Чайковского, Рахманинова, Моцарта, Шопена, Баха и других классиков. Кроме того, родителям нравился джаз и в доме звучали джазовые и блюзовые мелодии, одна пластинка сменяла другую. Иногда, после долгого рабочего дня, отец брал в руки скрипку и играл свои любимые произведения. Отлично помню второй концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром в исполнении Артура Рубинштейна. А когда мне было шесть лет, на экзамене по игре на фортепиано, я играл фрагмент из концерта Моцарта.
— Кто был Вашим учителем?
— Это интересный вопрос. Много лет я активно играю на фортепиано, но ведь я еще и физик по образованию. В 14 лет я серьезно увлекся физикой и математикой, тогда на меня сильное впечатление оказала квантовая механика Альберта Эйнштейна. С уверенностью могу сказать, что мне повезло с прекрасными учителями как по физике, так и по музыке, и именно этот симбиоз оказал решающее влияние на весь жизненный путь.
Моим музыкальным преподавателем был Антонио Диас, которому я посвятил альбом «Jordi Sabatés, Solos de Piano. Duets amb Santi Arisa». Авторитетное джазовое издание «Down Beat» наградило этот диск пятью звездами и званием «Шедевр». Мой учитель обладал прекрасной техникой игры при адекватном расходовании энергии, посвящал свои выходные мне и дополнительным урокам игры на фортепиано. Помню, как мы гуляли на природе и обсуждали произведения Моцарта, Баха и Шопена, но самым запоминающимися моментами были наши концертные выходы, где я видел самых прославленных музыкантов того времени, включая Артура Рубинштейна. Это был поистине бесценный опыт.
Особенно мне запомнился один концерт, сильно повлиявший на мою дальнейшую жизнь. Точнее сказать — это было мгновение в концертном зале Барселоны, когда итальянский пианист Артуро Бенедетти Микеланджели сыграл один прекрасный аккорд в ходе концерта Роберта Шумана для фортепиано с оркестром. Этот виртуоз даже заставил пианино звучать иначе, а техника его игры изумляла. Музыкант играл сложнейшее произведение так, как будто это было нечто простое, не требующее усилий, при этом практически не двигая руками. Невероятное зрелище!
— А что же привело Вас к сочинительству музыки?
— Это интересная история. Это был тот самый аккорд на концерте Шумана и, с точки зрения логики, такое не объяснить. Музыка подчиняется своим сложным и особым правилам и в этом смысле форма и фон – это одно и то же. Манера использования интервалов и диссонансов, тех нот, которые накладываются на базовые ноты – это то, что ты хочешь выразить. Будь то произведение Моцарта или Шопена, музыкант может отправить то или иное ощущение публике своей собственной манерой исполнительства. Тем же законам подчиняется любое мастерски выполненное литературное произведение или работа художника. Важно, чтобы содержание и форма гармонично сочетались между собой.
В 14 лет я немного подустал от Бетховена и Моцарта и увлекся джазом. Играя на фортепиано, я перебирал джаз, босанову, фолк, классику и многие другие стили. Легче перечислить те жанры, которые я не пробовал, и вот настал тот день, когда я, переварив и прочувствовав всю эту музыку, начал писать в собственном стиле и уже выпустил 30 альбомов. Для выработки собственного стиля мало изучения темы, нужен дар, который у кого-то есть, а у кого-то нет. Можно выучиться на прекрасного пианиста, а вот стать композитором дано не многим. Друзья называют мою манеру сочинительства сабатесианой или стилем сабатес.
— Что для вас означает классическая музыка и джаз?
— Одна из моих любимых книг — это “Музыкальная поэтика” Игоря Стравинского. Само творчество этого композитора дает яркое представление о разнообразии классической музыки. В то же самое время классическая музыка показывает себя уже на протяжении тысячелетий, и мы продолжаем ее слушать. Развитие популярных музыкальных стилей идет параллельно с гармонией базовых нот и вместе с выражением неких тенденций, присущих конкретному времени или общности людей. Если брать джаз, то он дает богатую возможность для импровизаций и игры с тонами и полутонами — как блюзовые ноты в афроамериканском джазе.
— Почему вы так увлекаетесь немым кино?
При написании музыки для немого кино я применяю технику аудиовизуального контрапункта, когда сама музыка не только дополняет задумку режиссера или игру актера, но и создает в воображении зрителя дополнительные оттенки и ярко подчеркивает тот или иной образ на экране, придает ему рельефность. В то же время музыка придает некую “тягучесть” образу и становиться частью драматургии киносюжета.- Многие пианисты в прежние времена обеспечивали музыкальное сопровождение немых фильмов и это было очень востребовано. В 1927 году началась новая эпоха — в кино пришел звук. Я просто писал музыку для тех фильмов, которые очаровали меня в детстве. Так, огромное впечатление произвело немое кино, в частности художественная лента “Носферату. Симфония ужаса”. А еще моим кумиром был один из величайших комиков немого кино — Бастер Китон. Этот талантливый человек проявил себя не только как актер, но и как режиссер, а многие представители следующих поколений режиссеров копировали его гениальную манеру съемки.
— Бывали ли Вы в России?
— Да, я сотрудничаю с институтом Сервантеса в Москве и это единственный в мире город, где мы представили киноленту Китона “Шерлок младший”. К сожалению, она плохо известна широкой публике, но для меня — это его лучшая режиссерская работа. Мне очень нравится Москва и все, что связано с русской культурой. И здесь не могу не отметить одну из моих любимых книг и великое художественное произведение — “Мастера и Маргариту” Михаила Булгакова.
— Как часто Вы выступаете в Мадриде и что думаете о столичной публике?
— Обязательно бываю в Мадриде несколько раз в год и выступаю здесь во многих известных залах и театрах, этот город всегда принимал меня радостно и благожелательно. Мне нравится отзывчивость публики и ее восприятие музыки, здесь живут многие мои друзья и близкие. Если кризис с коронавирусом закончится скоро, то я выступлю в Мадриде уже 14 июня.
Автор: Сергей Маликов
Jordi Sabatés родился в Барселоне 23 октября 1948 года и умер 11 января 2022 года. Ключевая фигура в испанском джазе. Он прошел через рок, авангард, электронику, латинские стили, создал группу Jarka, отрудничая с Пау Рибой, Тоти Солером и Тете Монтолиу и другими.
Eчился на музыканта в Высшей музыкальной консерватории Лисеу и совмещал учебу с изучением физики, проработав два года преподавателем теоретической физики. В 1966 году в «Pic-Nic» вместе с Жанетт и братьями Бреннер, а также Тоти Солером, с которым он создал группу «OM». В 1970 году сотрудничал с Пау Риба в «Диотрии». В 1971 году он создал группу «Jarka«, записав «Ortodòxia» (1971) и «Morgue O Berenice» (1972). В 1974 году он записал с Тете Монтолиу альбом «Vampyria», за которым последовали альбомы под его именем «Ocells del més enllà» (1975) и «Tot l’enyor de demà» (1976), «Портреты-одиночества» (1979). или «Носферату, навстречу вампиру» (1992) и другие.
Его вклад был ключевым в создании так называемого звука Лаэтано, работал аранжировщиком для Эль Турронеро, Овиди Монтллора, Марии дель Мар Бонет, Кико Пи де ла Серра и других. За более чем пятьдесят лет он отметился многочисленными работами, в которых соединил джаз, рок, психоделию, камерную музыку и авторские песни. Он также сочинял музыку для кино и театра в таких постановках, как «Минимальное шоу» Сержи Бельбеля, «Апокалипси» Луизы Кунилье, «Анхель-истребитель» Жоана Олле и многих других проектах. Его последней работой стал «Маверик» (2016).